– Неслыханное, – отозвался Гимли. – И уж будьте уверены – ни о чем таком никогда не услышите. В жизни на него не полезу – куда мне такая огромная животина? Коль на то пошло, я и пешком не отстану.

– Отстанешь, а нам задерживаться некогда, – сказал ему Арагорн.

– Садись-ка, друг мой Гимли, позади меня, – пригласил Леголас. – Ведь и то правда: тебе конь не нужен, а ты ему и того меньше.

Арагорну подвели большого мышастого коня; он вскочил в седло.

– Хазуфел имя ему, – сказал Эомер. – Легкой погони, и да поможет тебе прежний, мертвый его седок Гарульф!

Резвый и горячий конек достался Леголасу. Арод звали его. Леголас велел его разнуздать.

– Не нужны мне ни седло, ни поводья, – сказал он и легко прянул на коня, а тот, к удивлению ристанийцев, гордо и радостно повиновался каждому его движению: эльфы и животные, чуждые злу, сразу понимали друг друга. Гимли усадили позади приятеля, он обхватил его, но было ему почти так же муторно, как Сэму Скромби в лодке.

– Прощайте, удачного поиска! – напутственно крикнул Эомер. – Скорей возвращайтесь, и да заблещут наши мечи единым блеском!

– Я вернусь, – проронил Арагорн.

– И меня ждите, – заверил Гимли. – Так говорить о Владычице Галадриэли отнюдь не пристало. И если некому больше, то придется мне поучить тебя учтивости.

– Поживем – увидим, – отозвался Эомер. – Видать, чудные творятся дела, и в диво не станет научиться любезности у гнома с боевым топором. Однако ж покамест прощайте!

С тем они и расстались. Ристанийским коням не было равных. Немного погодя Гимли обернулся и увидел в дальней дали муравьиный отряд Эомера. Арагорн не оборачивался, чтобы не упустить след под копытами, и склонился ниже холки Хазуфела. Вскоре они оказались близ Онтавы, и обнаружился, как и говорил Эомер, след подмоги с востока.

Арагорн спешился, осмотрел следы и снова вскочил в седло, отъехал влево и придержал коня, чтобы ступал осторожнее. Потом будто что-то приметил, опять спешился и долго расхаживал, обыскивая глазами израненную землю.

– Что ясно, то ясно, а ясно немного, – выговорил он наконец. – Конники на обратном пути все затоптали, подъехавши строем от реки. Только восточный след свежий и нетронутый, и назад, к Андуину, он нигде не сворачивает. Сейчас нам надо ехать помедленнее и глядеть в оба, не было ли бросков в стороны. А то орки, видать, здесь как раз и учуяли погоню: того и гляди, попробуют подевать куда-нибудь пленников, пока не поздно.

День понемногу мрачнел. С востока приплыли тяжелые тучи. Темная муть заволокла солнце, уходившее на запад, а Фангорн приближался, и все чернее нависали лесистые склоны. Ни налево, ни направо никакие следы не уводили, путь устилали трупы и трупики, пронзенные длинными стрелами в сером оперенье.

Тускнели сумерки, когда они подъехали к лесной опушке; в полукружье деревьев еще дымился неостывший пепел огненного погребенья. Рядом были свалены грудой шлемы и кольчуги, рассеченные щиты, сломанные мечи, луки, дротики и прочий воинский доспех. Из груды торчал высокий кол, а на нем гоблинская башка в изрубленном шлеме с едва заметной Белой Дланью. Поодаль у берега реки, вытекавшей из лесной чащи, возвышался свеженасыпанный холм, заботливо обложенный дерном; в него было воткнуто пятнадцать копий.

Арагорн с друзьями принялись обыскивать поле боя, но солнце уже скрылось, расползался густой туман. Ночью нечего было и надеяться набрести на след Пина и Мерри.

– Все попусту, – угрюмо сказал Гимли. – Много загадок выпало нам на пути от Тол-Брандира, но эта самая трудная. Наверно, горелые кости наших хоббитов смешались с костями орков. Тяжко придется Фродо, коли весть эта застанет его в живых, и едва ли не тяжелее будет тому старому хоббиту в Раздоле. Элронд им идти не велел.

– А Гэндальф решил – пусть идут, – возразил Леголас.

– Ну, Гэндальф тоже пошел и сам же сгинул первым, – заметил Гимли. – Ошибся он на этот раз в своих расчетах.

– Не в том был расчет Гэндальфа, чтобы спастись от гибели или уберечь нас, – сказал Арагорн. – Тут не убережешься, а берись за дело волей-неволей, чем бы оно ни кончилось. Так вот, отсюда мы пока никуда не тронемся. Непременно надо оглядеться поутру.