– Обозначена, – сказал Пин. – Сбор тыща четыреста семнадцатого, прошлогодний, значит, то есть, виноват, уже позапрошлогодний, хороший был сбор.

– Ну, пока что он свои лиходейские затеи поневоле отложит, да и нам, по правде, нынче не до них, – сказал Арагорн. – А все ж таки скажу-ка я об этом Гэндальфу: пустяки тоже упускать из виду не след.

– Что он там застрял, хотел бы я знать, – сказал Мерри. – Время уж за поддень. Идемте прогуляемся! Вот тебе, Бродяжник, и представился случай побывать в Изенгарде, только виды там сейчас незавидные.

Глава X. КРАСНОРЕЧИЕ САРУМАНА

Они прошли разрушенным туннелем, выбрались на каменный завал, и перед ними предстала черная громада Ортханка, ее окна-бойницы угрюмо и грозно обозревали разоренную крепость. Вода почти совсем спала. Остались замусоренные, залитые водой ямины в мутной пене, но большей частью дно каменной чаши обнажилось, являя взору кучи ила, груды щебня, почернелые провалы и торчащие вкривь и вкось столбы. У щербатых закраин громоздились наносы, за стенами виднелась извилистая, заросшая темнолохматой зеленью лощина, стиснутая высокими горными отрогами. Со стороны северного пролома к Ортханку приближалась вереница всадников.

– Это Гэндальф и Теоден с охраной, – сказал Леголас. – Пойдем к ним навстречу!

– Только поосторожней! – предупредил Мерри. – Плиты разъехались: того и гляди, оступишься и провалишься в какую-нибудь бездонную шахту.

Они пробирались по расколотым, осклизлым плитам бывшей главной дороги от ворот к башне. Всадники заметили их и подождали, укрывшись под сенью огромной подбашенной скалы. Гэндальф выехал им навстречу.

– Мы с Древнем основательно побеседовали и о том о сем договорились, – сказал он, – а все прочие наконец-то хоть немного отдохнули. Пора и в путь. Вы тоже, надеюсь, удосужились отдохнуть и подкрепиться?

– Еще бы! – отозвался Мерри. – Подымить и то удосужились – для начала и напоследок. Мы теперь даже на Сарумана не очень сердимся.

– Вот как? – сказал Гэндальф. – А я все-таки сержусь, тем более что с ним-то как раз и придется сейчас иметь дело. Разговор предстоит опасный, а может, и бесполезный, но неизбежный. Кто хочет, пошли со мной, но глядите в оба! Учтите, тут не до шуток!

– Я-то пойду, – сказал Гимли. – Охота мне толком на него поглядеть и сравнить с тобой: будто уж вы так похожи?

– Не многого ли захотел, любезнейший гном? – сказал Гэндальф. – Если Саруману понадобится, ты его от меня ни за что не отличишь. И ты думаешь, у тебя хватит ума не поддаться на его уловки? Ну что ж, посмотрим. Как бы он только не заартачился: чересчур уж много собеседников. Онтам я, правда, велел на глаза не показываться; так что, пожалуй, он и рискнет.

– А чего опасного? – спросил Пин. – Стрелять он, что ли, в нас будет, огнем из окон поливать или околдует издали?

– Да, наверно, попробует околдовать в расчете на ваше легкомыслие, – сказал Гэндальф. – Впрочем, кто знает, что ему взбредет на ум и что он пустит в ход. Он сейчас опасней загнанного зверя. Помните: Саруман – коварный и могучий чародей. Берегитесь его голоса!

Черная скала – граненое подножие Ортханка – влажно поблескивала; ее чудовищные острые ребра, казалось, только что вытесаны. Несколько щербин да осыпь мелких осколков напоминали о бессильной ярости онтов.

С восточной стороны между угловыми столпами была массивная дверь, а над ней – закрытое ставнями окно, выходившее на балкон с чугунными перилами. К дверному порогу вели двадцать семь широких и гладких круговых ступеней, искусно вырубленных в черном камне мастерами незапамятных лет. Это был единственный вход в многоглазую башню, исподлобья глядевшую на пришельцев рядами высоких и узких стрельчатых окон.

Гэндальф и конунг спешились у нижней ступени.

– Я поднимусь к дверям, – сказал Гэндальф. – Я бывал в Ортханке, а козни Сарумана не застанут меня врасплох.

– Я тоже поднимусь, – сказал конунг. – Мне, старику, никакие козни уже не страшны. Я хочу лицом к лицу встретиться с врагом, который причинил мне столько зла. Мне поможет взойти Эомер.

– Да будет так, – скрепил Гэндальф– – А со мною пойдет Арагорн. Остальные пусть подождут здесь. Хватит с них и того, что они увидят и услышат отсюда.