Они надышались свежим воздухом, и все им казалось нипочем: только шагнуть-прыгнуть, а там уж ноги сами до места донесут. Даже обидно было трусить тропами к Тракту: нет бы, как Том, раз-два, с камня на камень, и вот тебе, пожалуйста, горы.

Они не могли найти прощальных слов, но это и не понадобилось – заговорила сама Золотинка.

– Спешите же, друзья! – сказала она. – От задуманного не отступайтесь, будьте упорны! К северу, с ветром у левой щеки, с добрым напутствием в сердце! – И обратилась к Фродо: – Прощай, Друг Эльфов, мы радостно свиделись и весело расстаемся!

А Фродо промолчал. Он только низко поклонился и повел пони вперед; за ним тронулись остальные. Приветный кров Тома Бомбадила, долина и самый Лес скрылись из виду. В ложбине застоялась теплая сырость и сладко пахла густая увядающая трава. Внизу они оглянулись и снова увидели Золотинку – дальнюю, маленькую, стройную – как цветок, озаренный солнцем. Она стояла, простирая к ним руки; ее прощанье эхом огласило ложбину, она помахала, повернулась – и исчезла за гребнем холма.

Тропа вилась понизу, у зеленого подножия холма, и вывела их в другую ложбину, шире и глубже, а потом запетляла вверх-вниз по склонам: холм за холмом, ложбина за ложбиной. Ни деревьев, ни ручьев – только трава да тишь, беглый шепоток ветра и далекие птичьи вскрики. Солнце поднималось все выше и грело все жарче.

И всякий раз на вершине ветерок утихал. Когда им снова открылся запад, дальний Лес, казалось, все еще дымился дождевой испариной. А за горизонтом как-то смерклось, и синий мрак очертил небо, будто жарко и тяжело надвинулся на глаза небесный зной.

К полудню они въехали на холм с широкой и плоской вершиной, похожей на большое блюдце. На дне блюдца – ни ветерка, а небо надвинулось и давило. Они подъехали к закраине и глянули на север – вон, оказывается, сколько проехали! Правда, струистый воздух застилал взгляд, но все равно понятно было, что Лог кончается. Впереди перед ними лежала глубокая долина, ее замыкали два отвесных склона. А дальше холмов не было: виднелась смутная темная полоса.

– Это деревья, – объяснил Мерри. – Возле Тракта, наверно, вдоль обочины. Говорят, посажены невесть когда.

– Прекрасно! – сказал Фродо. – Если мы столько же пройдем к вечеру, то Лог останется позади, а там уж найдем, где заночевать.

С этими словами он поглядел на восток и увидел плосковерхие зеленые курганы – у некоторых вершины были пустые, а из других торчал белый камень, как сломанный зуб.

Зрелище это добра не сулило – впрочем, и посреди их травянистого блюдца оказался такой же камень. Был полдень; камень не отбрасывал тени, но приятно холодил спины хоббитов, усевшихся подкрепиться. Пили, ели, радовались – какое все было вкусное! Уж Том постарался. А расседланные пони бродили поблизости.

Трудный путь, сытная еда, теплое солнце и запах травы – перележали, вытянув ноги и глядя в небо, оттого все и случилось. Пробудились они в испуге: ведь вовсе и не думали спать. Камень захолодел и отбрасывал длинную бледную тень на восток. Желтоватое солнце еле-еле проблескивало сквозь туман, а он подымался, густой и белый, подымался со всех сторон. Тишь и стылая сырость. Пони сбились в кучу и опустили головы.

Торопливо вскочив, хоббиты бегом кинулись к западной закраине кургана – они были на острове среди тусклой мглы. Даже солнце тонуло в белесом разливе, а с востока наползала холодная серая муть.

Мгла, мгла и мгла; она крышей склубилась над их головами. Мглистая зала, и камень – колонной.

Судя по всему, они угодили в ловушку, но пока не потеряли присутствия духа. Еще виделась им дорога, еще они знали, куда к ней идти. А остаться, переждать здесь туман – об этом у них даже мысли не было.

Они провели своих пони, одного за другим, пологим северным склоном холма вниз, в туманное море. А промозглая мгла набухала сыростью – даже волосы стали мокрыми и липкими. В самом низу они остановились и надели плащи, которые мигом отсырели и отяжелели. Медленно пробирались их пони, кое-как нащупывая путь. Лишь бы выйти из ложбины – а там по прямой, там не собьешься до самого Тракта. Они надеялись, что за Логом туман поредеет или вообще рассеется.