Светозар неутомимо скакал на север, но я беспокоился все сильней и сильней. Черные Всадники приближались к Хоббитании, и, хотя расстояние между нами сокращалось, они по-прежнему были впереди.

Вскоре я понял, что Всадники разделились: одни остались у восточной границы, там, где проходит Неторный Путь, а другие проникли в Хоббитанию с юга. Фродо я дома уже не застал и долго расспрашивал садовника Скромби, – долго расспрашивал и мало узнал, ибо он говорил главным образом о себе да еще о новых хозяевах Торбы.

«Мне вредны перемены, – жаловался он. – Я старый, и перемены к худшему подрывают мое здоровье». Он без конца твердил о переменах к худшему.

«Ты еще не видел перемен к худшему, – сказал я ему, – и, будем надеяться, не увидишь». Но из его старческой болтовни я узнал, что Фродо уехал неделю назад, а вечером после его отъезда у дома побывали Черные Всадники. Окончательно расстроенный, я двинулся дальше. Жители Заячьих Холмов суетились, словно муравьи у разоренного муравейника. Подъехав к дому в Кроличьей Балке, я увидел, что он разгромлен и пуст, а на веранде валяется плащ Фродо. Больше надеяться было не на что, и я поехал по следам назгулов, решив не расспрашивать окрестных жителей – и напрасно: они бы меня успокоили. Потом Всадники опять разделились, и я отправился по следам тех, которые поехали в сторону Пригорья, – мне хотелось как следует допросить Лавра.

«Ну, Лавр, – думал я по дороге, – если ты не отослал моего письма, я загоню тебя в чан с кипящим супом, и ты сваришься там, как лавровый лист!» Меньшего он, вероятно, и не ждал, потому что, увидев мое лицо, задрожал, словно сухой лепесток на ветру.

– Что ты с ним сделал? – воскликнул Фродо: ему стало жаль хозяина трактира. – Он принял нас как близких друзей и потом всячески нам помогал.

– Не бойся, – улыбнувшись, ответил Гэндальф. – Я его даже и припугнуть не успел, ибо, когда он перестал трястись и сказал мне, что вы ушли с Арагорном, меня охватила буйная радость.

«С Бродяжником?» – радостно переспросил его я.

«С ним, – виновато прошептал Наркисс, решив, что разгневал меня еще больше. – И ведь я говорил им, что он бродяга. Но они вели себя очень странно… или нет, я бы сказал – своенравно».

«Милый мой дурень! Дорогой мой осел! – не в силах сдержаться, заорал я. – Да я не слышал столь приятных известий с середины лета, глупый мой Лавр! Нынешней ночью я спокойно усну – впервые за не знаю уж сколько месяцев!»

Я заночевал в трактире у Наркисса и все думал: куда же исчезли назгулы? – ведь пригоряне видели только двоих. Однако ночью положение прояснилось. С юго-запада прибыли еще пятеро: они снесли Западные Ворота и промчались по селению, словно пять смерчей – пригоряне до сих пор трясутся от страха и с минуту на минуту ждут конца мира. Под утро за Всадниками отправился я.

Я приехал в Хоббитанию позже, чем назгулы, но вот что, по-моему, там произошло. Главарь Девятерых с двумя Всадниками остался в засаде у южной границы, двое Всадников поехали в Пригорье, а четверо спешно поскакали к Торбе. Потом, когда они никого не нашли ни в самой Торбе, ни на Заячьих Холмах, им пришлось вернуться к южной границе, и сколько-то времени дорога не охранялась – про Вражьих шпионов я не говорю. Главарь приказал четверым всадникам ехать прямиком на северо-восток, а сам помчался по Западному Тракту, понимая, что хоббиты удрали из Хоббитании.

Ну а я поскакал к Буреломному Угорью, ибо понял, куда мог двинуться Арагорн, и на второй день уже был у Заверти, но Вражьи прислужники меня опередили. Бой принять они не решились, и я беспрепятственно поднялся на Заверть, однако темнота придала им смелости (я подъехал к горе на исходе дня), и мне пришлось немало потрудиться, чтобы отогнать расхрабрившихся назгулов – я думаю, даже во время гроз, когда над Завертью сверкают молнии, там не бывает так светло, как в ту ночь. эээ Утром я решил пробиваться к Раздолу, но не напрямик, а в обход, с севера. Искать Фродо на Буреломном Угорье, сражаясь по ночам с Вражьими прислужниками, было бесполезно да и попросту глупо: ведь если бы я и разыскал хоббитов, то привел бы за собой весь Вражий Отряд, – поэтому я целиком положился на Арагорна и совершенно открыто повернул к северу, считая, что хотя бы несколько назгулов неминуемо кинутся меня преследовать, а я, сделав широкую петлю, опережу их, подъеду к Раздолу с севера и во главе сильной дружины эльфов разобью Вражий Отряд по частям. Однако четверо моих преследователей через несколько дней куда-то скрылись – поскакали, как потом выяснилось, к Переправе, – и все же я немного помог Арагорну: на него напали лишь пятеро назгулов.