Вскоре усталые путники уснули, и Фродо остался один на один с черной тишиной – он был часовым.

Он сидел, прижавшись к западной арке, и порой невольно заглядывал в коридор. Ему казалось, что по этому коридору, поднимаясь из темных глубин Мории, в пещеру вползает леденящий страх; на лбу у него выступил холодный пот, и, вытирая лоб, он с ужасом почувствовал, что его рука напоминает ледышку. Два часа своего дежурства, которые показались ему годами, он внимательно вслушивался в мертвую тишину, однако решительно ничего не слышал – даже шлепанья босых подошв.

И вместе с тем его сковывала дрема. Уже перед – самым концом дежурства, когда он опять заглянул в коридор, ему померещилось, что к пещере приближаются два чуть заметно мерцающих огонька. Он вздрогнул, зажмурился и потряс головой. Потом выглянул в коридор еще раз. Никаких мерцающих огоньков там не было. «Позор, – укоризненно сказал он себе. – Наверно, я просто заснул на посту». Он встал и больше уже не садился, пока его не сменил Леголас.

Добравшись до одеяла, он мгновенно уснул, и на него навалился все тот же сон: ему казалось, что он слышит шаги – осторожное шлепанье босых подошв – и видит два мерцающих глаза, и они приближаются… Он в ужасе проснулся – пещеру заливал сероватый свет, а его спутники негромко переговаривались друг с другом.

– Доброе утро! – сказал ему Гэндальф. – Ибо над миром разгорается утро, и оно принесло нам добрую весть. Мы пересекли Морийское царство, и до вечера нам надо спуститься к Воротам, чтобы выйти наконец в долину Черноречья.

– Да, хорошо бы, – пробормотал Гимли. – Великая Мория, погруженная во тьму, нагонит страх на любого храбреца. И похоже, что Балин не проник в Морию – ведь какие-то следы он должен был оставить…

Гэндальф решил не устраивать дневки.

– Нам всем нужен отдых, – сказал он Хранителям, – но до озера Зеркального – полдня пути. И насколько я понимаю, никому из нас не хочется провести в Мории еще одну ночь.

– Что верно, то верно, – проворчал Боромир. – Куда нам надо идти? На восток?

– Пока не знаю, – ответил Гэндальф. – По-моему, мы выше и северней Ворот, но найти к ним дорогу не так-то легко. Сначала мне надо спокойно осмотреться. Северная арка – самая светлая. Давайте-ка заглянем в северный коридор. Если мы сможем добраться до окна, мне станет ясно, где мы находимся, и я решу, куда нам идти. Но, к сожалению, окна в Морийских пещерах прорубали, как правило, очень высоко.

Хранители быстро свернули лагерь, и Гэндальф повел их в северный коридор. Коридор освещался откуда-то справа. Пройдя его – сто пятьдесят шагов, – они увидели полуоткрытую дверь, через которую в коридор попадал свет. За дверью обнаружилась квадратная комната с окошком, прорубленным в восточной стене; путники, привыкшие к полной темноте, невольно зажмурившись, остановились на пороге. Потом осторожно шагнули в комнату.

Наступая на какие-то хрупкие осколки, покрытые ковром черно-серой пыли, путники подошли к прямоугольному камню трех или четырех пядей высотой, расположенному в середине комнаты так, что свет из маленького окошка под потолком освещал белую мраморную плиту, которая лежала на большом камне.

– Уж не могилу ли мы нашли? – пробормотал Фродо и со скверным предчувствием склонился над плитой. К нему подошел Гэндальф. Плиту покрывали странные руны.

– Это древнеморийский язык, – посмотрев на плиту, проговорил маг, – стародавнее наречие людей и гномов. – И добавил: – Здесь выбита надгробная надпись:

БАЛИН, СЫН ФУНДИНА, ГОСУДАРЬ МОРИИ.

– Значит, Балин погиб, – сказал Фродо. Гимли надвинул свой капюшон на глаза.

– Этого-то я и опасался, – промолвил он.

Глава V. МОРИЙСКИЙ МОСТ

Хранители молча стояли у могилы. Фродо печально вспоминал Балина, его многолетнюю дружбу с Бильбо и давний приезд гнома в Хоббитанию. Отсюда, из пыльного морийского склепа, мирная жизнь тех далеких времен казалась полузабытой волшебной сказкой.

Наконец, преодолев унылое оцепенение, путники разбрелись по пыльной комнате, надеясь разыскать какие-нибудь следы, которые прояснили бы участь Балина или судьбу его храброй дружины. Под окном, напротив двери в коридор, они обнаружили еще одну дверь. Теперь, попривыкнув к дневному свету, они за– метили, что хрупкие осколки, все время хрустевшие у них под ногами, были костями убитых воинов; а среди костей, в черно-серой пыли, валялись боевые топоры гномов, разбитые шлемы, треснувшие щиты и кривые мечи с воронеными клинками – излюбленное оружие горных орков.